Пётр Киле - Эстетика Ренессанса [Статьи и эссе]
Примечательно и то, что с восшествием на престол Елизаветы Петровны немецкое влияние при дворе заметно ослабло, да и немецкий язык не был особо в ходу, а Франция задавала тон в Европе, и французский язык, французcкая мода и культура проникают в Россию, в чем несомненно сказался интуитивный или сознательный выбор императрицы, воспитанной если не с детства, то с ранней юности на парижских нарядах. Россия установила прямую связь с первейшими умами эпохи Просвещения. Елизавета Петровна заказывает Вольтеру написать историю Петра. Во дворце, в светских гостиных и в дворянских усадьбах русские заговаривают по-французски, читают книги на французском языке.
Немецкая принцесса Августа Фредерика Анхальт Цербтская, в будущем великая княгиня Екатерина Алексеевна и императрица Екатерина II, привезенная в Россию в жены наследника русского престола, интересуется историей и философией и находит здесь книги Монтескье. В это время в доме своего дяди канцлера Воронцова М.И. росла юная графиня Воронцова Екатерина Романовна, которую учили четырем иностранным языкам (французскому, немецкому, английскому и итальянскому), которыми она будет владеть свободно, а также музыке, танцам и рисованию. Она с детства любила и много читала и не какие-то детские книжки, где их было взять?
«Любимыми моими авторами были Бейль, Монтескье, Вольтер и Буало», - писала она впоследствии в «Записках», видимо, первых и в высшей степени знаменательных воспоминаниях русской женщины. Императрица Елизавета Петровна и великий князь Петр Федорович были крестной матерью и крестным отцом графини Воронцовой, которая, лишившись матери двух лет, с четырех лет росла у дяди и воспитывалась вместе с его дочерью.
«Шувалов, фаворит императрицы Елизаветы... выписывал из Франции все вновь появившиеся книги. Он оказывал особенное внимание иностранцам; от них он узнал о моей любви к чтению; ему были переданы и некоторые высказанные мною мысли и замечания, которые ему так понравились, что он предложил снабжать меня всеми литературными новинками... Никогда драгоценное ожерелье не доставляло мне больше наслаждения, чем эти книги».
Прослышала о юной графине, столь любящей чтение, и великая княгиня Екатерина Алексеевна. «Я смело могу утверждать, что кроме меня и великой княгини в то время не было женщин, занимавшихся серьезным чтением. Мы почувствовали взаимное влечение друг к другу, а очарование, исходившее от нее, в особенности когда она хотела привлечь к себе кого-нибудь, было слишком могущественно, чтобы подросток, которому не было и пятнадцати лет, мог ему противиться, и я навсегда отдала ей свое сердце; однако она имела в нем сильного соперника в лице князя Дашкова, с которым я была обручена; но вскоре и он проникся моим образом мыслей, и между ними исчезло всякое соперничество».
Две Екатерины, казалось бы, две книжницы, но с деятельной душой и волей, с восшествием на престол Петра III с его нелепой ориентацией на прусского короля и комическими повадками деспота затевают заговор у трона и совершают государственный переворот 1762 года, что именуют сами и в Европе революцией.
У Екатерины Алексеевны выбора не было: самой взойти на трон, или быть заключенной в монастырь, и прегрешения были для такого исхода; княгиня Дашкова, все еще юная, хотя уже мать двух детей, безумно любящая мужа красавца-великана, а сама была скорее нехороша собой, но блистала умом и познаниями, не ведая еще до конца о том, что все нити заговора находятся в руках великой княгини и императрицы, сама, лихорадочно изучая истории всех революций и дворцовых переворотов, принимает активное участие в подготовке переворота и в свершении его.
Она выступила против крестного отца и своей сестры Елизаветы, на которой хотел жениться император Петр III, она заботилась лишь об интересах России, по ее словам. Она хотела видеть на троне просвещенного монарха, пусть иноземку по крови, - в этом она была последовательна и в историческом плане права. Императрица Екатерина II продолжала, по сути, политику императрицы Елизаветы и осуществляла программу преобразований Петра I, философски обоснованную энциклопедистами.
Княгиня Дашкова как участница переворота получила всеевропейскую известность; назначенная первой статс-дамой императорского двора, она скорее тяготилась этой должностью, вскоре умер ее муж, и она подолгу путешествует по странам Европы, встречается с Дидро и с Вольтером, с которыми затеяла переписку императрица Екатерина II, даже поселяется в Англии, чтобы дать европейское образование сыну.
Княгиня Дашкова по ее возвращении в Россию вновь привлекает внимание императрицы, можно подумать, из-за ее сына князя Дашкова, который не мог не приглянуться ей, да она была его крестной матерью. Молодой князь Дашков невольно становится одной из карт в игре светлейшего князя Потемкина у трона с возможными кандидатами в фавориты императрицы, вереница которых удивительна и скандальна вообще и особенно в России, но вполне в русле ренессансных явлений, пусть с обратным знаком, весьма характерных для эпохи Возрождения в странах Западной Европы.
Но любовные страсти одно, а куда важнее положение дел в Академии наук, где чиновники погрязли в хищениях, и Екатерина II находит уникальное решение - назначить собеседницу великих умов Европы директором Академии наук - и не ошибается. Так начинается активная литературная и научная деятельность княгини Дашковой, с поддержкой Державина с его одой «К Фелице», что предопределило его карьеру как сановника и поэта.
Словом, как императрица Екатерина II, так и княгиня Дашкова, мы видим, - два ярчайших типа ренессансных женщин, каких и в Европе можно сосчитать по пальцам одной руки. Из женщин вне придворного круга можно выделить Марию Алексеевну Дьякову, портрет которой оставил нам Левицкий. Была она дочерью обер-прокурора Сената, была прекрасной певицей; могла бы выступать на профессиональной сцене, что не было еще в ходу.
В нее влюбился Николай Александрович Львов, молодой человек, в глазах обер-прокурора ничем не примечательный, поэт, в будущем известный архитектор; влюбленные решаются на тайное венчание и продолжают жить врозь три года, пока Львов, человек всесторонних интересов, не будет замечен при дворе, и обер-прокурор сдается, но как объявить о тайном венчании? Или венчаться во второй раз явно? Новелла эпохи Возрождения, только в России, да в самой жизни.
Известно, именно в кружке друзей Львова и Левицкий, и Державин обрели среду, в высшей степени благоприятную для развития художника и поэта. Когда Державин, преуспевший не без неудач как сановник и поэт, решил обзавестись своим домом, именно Львов построит его. Дом сохранился, в нем относительно недавно открыт музей поэта.
Далее можно было бы проследить судьбы смолянок и не только тех, чьи портреты в театральных костюмах и позах создал Левицкий, ибо Смольный монастырь, в котором Франческо Растрелли воплотил празднично яркое миросозерцание императрицы Елизаветы Петровны, с открытием в нем института благородных девиц при Екатерине II, конечно же, явление сугубо ренессансное. Здесь достаточно вспомнить блестящую собеседницу Жуковского и Пушкина Александру Осиповну Россет.
Век Александра, шире эпоха Пушкина, Глинки, Брюллова и Лермонтова - необыкновенно богаты блестящими светскими дамами, просто перечислять не имеет смысла, но назвать одну из них, еще совсем юной замеченной императором Александром I, воспетой Пушкиным, здесь следует, это Анна Петровна Керн. Судьба ее складывалась драматически, но она сумела обрести любовь и выработать счастье - уже вне света, по сути, вне дворянского сословия, в новой сфере демократической интеллигенции, которая проповедовала новый гуманизм.
Новый гуманизм - это эстетика и этика классической русской литературы, развитие которой - от лирики и прозы Пушкина, повестей и романов Гоголя, Льва Толстого, Тургенева до Чехова - шло очень быстро, в течение жизни двух-трех поколений, с формированием новой личности и прежде всего личности русских женщин, более цельных и нравственно высоких по сравнению с мужчинами, впадающими в рефлексию. В жизнь входят «тургеневские барышни», одни уходят в революцию, другие заняты жизнетворчеством, и здесь мы видим плеяду русских женщин, родивших и воспитавших поколение 80-х годов XIX века, поколение гениальных художников, поэтов, артистов, революционеров, которые и определяют развитие русской культуры, да и ход мировой истории в XX веке.
Из актрис прежде всего приходит на ум Мария Николаевна Ермолова, образ которой уже на склоне лет запечатлел Серов, когда красота и женское обаяние сменились, как и сказать иначе, гражданственностью и величием высокой личности. Или Вера Федоровна Комиссаржевская, кумир молодых поколений?
![Петр Киле - Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]](/uploads/posts/books/199425/199425.jpg)
